«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности - Генри Каттнер

двести пятьдесят миллионов девятьсот пятьдесят девять тысяч девятьсот шешнадцать, – говорю.

– Тогда…

– Стойте, – говорю, – теперь два миллиарда двести пятьдесят миллионов девятьсот пятьдесят девять тысяч девятьсот семнадцать. Славный ребеночек, оторва.

– Мальчик или девочка? – полюбопытствовала мамуля.

– Мальчик, – говорю.

– Так пусть я окажусь сразу в двух миллиардах и скольких-то там еще местах сразу. Мне бы хоть на полминутки. Я не жадный. Да и хватит этого.

– Хватит на что? – поинтересовалась мамуля.

Енси хитренько посмотрел на меня исподлобья.

– Есть у меня забота, – ответил он. – Хочу разыскать того малого. Только вот беда: не знаю, можно ли его теперь найти. Времени уж прошло порядком. Но мне это позарез нужно. Мне земля пухом не будет, если я не рассчитаюсь со всеми долгами, а я тридцать лет как хожу у того малого в должниках. Надо снять с души грех.

– Это страсть как благородно с вашей стороны, сосед, – похвалила мамуля.

Енси шмыгнул носом и высморкался в рукав.

– Тяжкая будет работа, – сказал он. – Уж очень долго я ее откладывал на потом. Я-то собирался при случае отправить восьмерых моих ребят на поиски того малого, так что, сами понимаете, я вконец расстроился, когда эти никудышники вдруг сгинули ни с того ни с сего. Как мне теперь искать того малого?

Мамуля с озабоченным видом пододвинула Енси кувшин.

– Ух ты! – сказал он, отхлебнув здоровенную порцию. – На вкус – прямо адов огонь. Ух ты!

Налил себе по новой, перевел дух и хмуро глянул на мамулю.

– Если человек хочет спилить дерево, а сосед сломал его пилу, то сосед, я полагаю, должен отдать ему взамен свою. Разве не так?

– Конечно так, – согласилась мамуля. – Только у нас нет восьми сыновей, которых можно было бы отдать взамен.

– У вас есть кое-что получше, – сказал Енси. – Злая черная магия, вот что у вас есть. Я не говорю ни да ни нет. Дело ваше. Но по-моему, раз уж вы убили этих бездельников и теперь все мои планы летят кувырком, вы должны хоть как-то мне помочь. Пусть я только найду того малого и рассчитаюсь с ним, больше мне ничего не надо. Так вот, разве не святая правда, что вы можете размножить меня, превратить в целую толпу моих двойников?

– Да, наверно, правда, – подтвердила мамуля.

– А разве не правда, что вы можете устроить, чтобы каждый из этих прохвостов двигался так быстро, что увидел бы всех людей во всем мире?

– Это пустяк, – говорю.

– Уж тогда бы, – сказал Енси, – я бы запросто разыскал того малого и выдал бы ему все, что причитается. – Он шмыгнул носом. – Я честный человек. Не хочу помирать, пока не расплачусь с долгами. Черт меня побери, если я согласен гореть в преисподней, как вы, грешники.

– Да полно, – сморщилась мамуля. – Пожалуй, сосед, мы вас выручим, если вы это так близко к сердцу принимаете. Да, сэр, мы все сделаем так, как вам хочется.

Енси заметно приободрился.

– Ей-богу? – спросил он. – Честное слово? Поклянитесь.

Мамуля как-то странно на него посмотрела, но Енси снова вытащил платок, так что нервы у нее не выдержали и она дала торжественную клятву. Енси повеселел.

– А долго надо произносить заклинание? – спрашивает.

– Никаких заклинаний, – говорю. – Я же объяснял, нужен только металлолом да умывальник. Это недолго.

– Я скоро вернусь.

Енси хихикнул и выбежал, хохоча уже во всю глотку. Во дворе он захотел пнуть ногой цыпленка, промазал и захохотал пуще прежнего. Видно, хорошо у него стало на душе.

– Иди же смастери ему машинку, пусть стоит наготове, – сказала мамуля. – Пошевеливайся.

– Ладно, мамуля, – говорю, а сам застыл на месте, думаю.

Мамуля взяла в руку метлу.

– Знаешь, мамуля…

– Ну?

– Нет, ничего.

Я увернулся от метлы и ушел, а сам все старался разобраться, что же меня грызет. Что-то грызло, а что, я никак не мог понять. Душа не лежала мастерить машинку, хотя ничего зазорного в ней не было. Я, однако, отошел за сарай и занялся делом. Минут десять потратил – правда, не очень спешил. Потом вернулся домой с машинкой и сказал: «Готово». Папуля велел мне заткнуться.

Что ж, я уселся и стал разглядывать машинку, а на душе у меня кошки скребли. Загвоздка была в Енси. Наконец я заметил, что он позабыл свой журнал, и начал читать рассказ под картинкой – думал, может, пойму что-нибудь. Как бы не так.

В рассказе описывались какие-то чудные горцы, они будто бы умели летать. Это-то не фокус, непонятно было, всерьез ли писатель все говорит или шутит. По-моему, люди и так смешные, незачем выводить их еще смешнее, чем в жизни.

Кроме того, к серьезным вещам надо относиться серьезно. По словам прохвессора, очень многие верят в эту самую науку и принимают ее всерьез. У него-то всегда глаза разгораются, стоит ему завести речь о науке. Одно хорошо было в рассказе: там не упоминались девчонки. От девчонок мне становилось как-то не по себе.

Толку от моих мыслей все равно не было, поэтому я спустился в подвал поиграть с малышом. Цистерна ему становится тесна. Он мне обрадовался. Замигал всеми четырьмя глазками по очереди. Хорошенький такой. Но что-то в том журнале я вычитал, и теперь оно не давало мне покоя.

По телу у меня мурашки бегали, как давным-давно в Лондоне, перед большим пожаром. Тогда еще многие вымерли от страшной болезни.

Тут я вспомнил, как дедуля рассказывал, что его точно так же кинуло в дрожь, перед тем как Атлантиду затопило. Правда, дедуля умеет предвидеть будущее, хоть в этом нет ничего хорошего, потому что оно то и дело меняется. Я еще не умею предвидеть. Для этого надо вырасти. Но я нутром чуял что-то неладное, пусть даже ничего пока не случилось.

Я совсем было решился разбудить дедулю, так встревожился. Но тут у себя над головой я услышал шум. Поднялся в кухню, а там Енси распивает кукурузный самогон (мамуля поднесла). Только я увидел старого хрыча, как у меня опять появилось дурное предчувствие.

Енси сказал: «Ух ты», поставил кувшин и спросил, готовы ли мы. Я показал на свою машинку и ответил, что вот она, как она ему нравится.

– Только и всего? – удивился Енси. – А сатану вы не призовете?

– Незачем, – отрезал дядя Лес. – И тебя одного хватит, галоша ты проспиртованная.

Енси был страшно доволен.

– Уж я таков, – откликнулся он. – Скользкий, как галоша, и насквозь проспиртован. А как она действует?

– Да просто делает из одного тебя много-много Енси, вот и все, – ответил я.

До сих пор папуля сидел тихо, но тут